Литературное творчество сталкеров

[Joker 1]

Как приятно находится в таком обществе. Нет, правда приятно...

Недавно набросал мини-рассказик посвященный моему первому "редкому" тайнику. Основан на реальных событиях из И.Г.Р.Ы.

Сюда копи-пастить не буду, а то нехорошо выходит, дам ссылку. Здесь.

[Joker 1]

В наушниках играла Dido.

 

Наконец-то зима. Именно холодная, и именно – зима. Не та буйная, ветреная и беспощадная, иссени-белая, непроходимая русская зима. А зима нынешняя, тихая, спокойная, сонная, но всё же такая белая...

Люблю зиму за ее минимализм. Серые дома, серое небо, черные деревья, и белый снег. Вокруг домов – черные, чугунные ограды, окна все оранжевые, некоторые прикрыты веселенькими занавесками. Этот уютный райончик, сплошь застроенный низкорослыми пятиэтажками, с торчащими из смолистых крыш ржавыми антеннами, соседствующими с новенькими тарелками спутникого телевидения. Грязные, тихие подъезды, покрытые дешевой синей краской стены, а выше – посеревшей побелкой. На дверях, защищенных кодовыми замками, висят никому ненужные объявления, с оторванными школьниками «висяшками».

Щеки приятно покалывает, но в целом тепло. Я осмотрелся. И был я не один.

- Как думаешь, Гоше бы понравилось?

Катя задумчиво огляделась, улыбнулась:

- Гоше бы очень понравилось. Только жить бы он здесь не стал, к красоте, тем более такой странной быстро привыкаешь.

- Поэтому с таким рвением изучаем чужую культуру, забыв о своей?

- Наверное…

Она подошло поближе, положила голову мне на плечо. Нет, мы не встречаемся, мы… официально мы – друзья. Но это официально. Для кого? Для нас самих.

Увидь я ее на улице, ни за что бы не подумал что она – это она. Одета с учетом самодизайна, черные узкие джинсы со складами у черно-розовых кроссовок, курточка чуть выше колен… или как это правильно назвать? Сумочка через плечо, в меру и с чувством «композиции» покрытую значками, и в разноцветной и довольно большой шапке, наследованной у нигеров, проживающих в черных кварталах Америки, из под которой торчат слегка недомытые черные волосики.

Глазки – большие-пребольшие. Нет, не так: больфые-пребольффые! Красивые, а точнее – карие. На щечках милые ямочки, ротик маленький, вечно слегка улыбающийся…

И нет, она оказалась ни сошедшей с ума над своей внешностью и хендмейдом самовлюбленной дурочкой, ни делающей мудрые глаза и «кичащейся своим «опытом» блондинкой»… ни эмочкой…

Было очень тихо. Нет, вдалеке проехала одинокая машина… А вот теперь тихо.

- Пошли.

Я поправил портфель, и мы двинулись к арке, висящей неподалеку, и ведущий в какой-то соседний двор. Под ногами хрустел снег.

Вокруг теснились, и жались к друг-другу будто от холода детские площадки, на дороге, закинув один бок на бордюр стояли припорошенные снегом машины, на одной из них с ошалелым взглядом сидел кот.

- Ага, местная аномалия… зимний Кот Шреденгера! Заметь, пока мы не ушли, реальность не сделала выбор, и он никуда не денется…

Это был эксперимент. Но к моему удивлению она хихикнула. Я спросил:

- Госпожа, с вашего позволения, я задам один вопрос…

- Задавайте, уважаемый.

- Кто такой Шреденгер?

- Немецкий ученый… родился в 1887, ушел отсюда в 1961. Родился в Вене, в семье Рудольфа…

- Ты ходячая Википедия?

- Ну… вряд ли тебе бы это понравилось…

- А ты жаждешь мне понравиться?

- А почему бы и нет?

Дальше мы шли молча. Я боролся с желанием ущипнуть себя, и её, на всякий случай, и… смотрел вокруг.

Снег, дома, дома, деревья, снег, качели… Как там сказал Лукьяненко? «На дворе зима, дети спят, а вместо войн и эпидемий – террористы и СПИД»… Правда вместо зимы у него была осень, но это уже не важно.

Начались желтые домики, построенные немцами еще в военное время. Маленькие такие желтые домики, с небольшими и вечно пыльными окнами, кактусами на подоконниках и грязными занавесками. Ржавые крыши не исключаются.

Тут был архитектурный винегрет – постройки господина Хрущева теснились рядом с этими самыми миниатюрными «желтыми субмаринками», а за ними, будто насмехаясь, стояли высокие и чистые новостройки. И снег.

- И куда мы все-таки идем? – спросила Катя.

- Туда где тебя можно было бы эффектно поцеловать… - рассеянно ответил я.

Она кивнула.

Серое небо щедро посыпало землю солью… главное, что бы не пересолило, а то кушать не вкусно будет…

Несмотря на это – вокруг было много вкусного. Ощущение приближающегося праздника, всеобъемлющий, любимый нашим поколением декаданс, и снег в конце концов.

Наконец мы вышли к очень маленькому дворику. Вокруг стояли четыре импровизированных стены ввиде домов, посередине вся гнутая, кривая, но несмотря на это почему то свежевыкрашенная детская площадка. Машин не было, окна не горели теплым, уютным оранжевым светом, а двери подъездов были закрыты.

Мы вышли на середину этого двора, и оба посмотрели в небо. «Если долго вглядываться в бездну, то она начнет вглядываться в тебя…»

Я стою и дышу холодным воздухом. В голове необычная пустота и тишина.

- Что то не так? – спросила Катя.

- А когда что-то бывало «так»?

Она посмотрела вверх, улыбнулась, и открыв ротик поймала язычком снежинку. Постояла секунду и хихикнув сказала:

- А вкусно…

А потом поцеловала меня.

Мы сжали друг друга в объятиях, и несмотря на холод, старые дома вокруг, зиму и снег… было тепло.

Потом она оторвалась от меня, посмотрела в глаза, и очень-очень грустно сказала:

- Извини… но такого не бывает.

Она развернулась и ушла. Я остался один посреди этого маленького холодного дворика.

В наушниках играла Dido…